на переезде через какой то арык. Дорогу здесь с весны так избили, искромсали колесами, верблюд потонет — не найдешь. Я туда сюда, по всякому приноравливался — и ничего не получается. Присосала земля машину и ни в какую, держит, как клещами. К тому же крутанул я с досады руль так, что заклинило где то тягу, пришлось лезть под машину… Лежу там весь в грязи, в поту, кляну дорогу на все лады. Слышу, кто то идет. Снизу мне видны только резиновые сапоги. Сапоги подошли, остановились напротив и стоят. Зло взяло меня — кого это принесло и чего глазеть, цирк тут, что ли.
— Проходи, не стой над душой! — крикнул я из под машины. Краем глаза заметил подол платья, старенькое такое, в навозе перепачкано. Видно, старуха какая то, ждет, чтобы подбросил до аила.
— Проходи, бабушка! — попросил я. — Мне еще долго тут загорать, не дождешься…
Она мне в ответ:
— А я не бабушка.
Сказала как то смущенно, со смешком вроде.
— А кто же? — удивился я.
— Девушка.
— Девушка? — Покосился я на сапоги, спросил ради озорства: — А красивая?
Сапоги переступили на месте, шагнули в сторону, собираясь уходить. Тогда я быстро выбрался из под машины. Смотрю, в самом деле, стоит тоненькая девушка со строгими нахмуренными бровями, в красной косынке и большом, отцовском видно, пиджаке, накинутом на плечи. Молча глядит на меня. Я и забыл, что сижу на земле, что сам весь в грязи и глине.
— Ничего! Красивая, — усмехнулся я. Она и вправду была красивая. — Туфельки бы только! — пошутил я, поднимаясь с земли.
Девушка вдруг круто повернулась и, не оглядываясь, быстро пошла по дороге.
Что это она? Обиделась? Мне стало не по себе. Спохватился, кинулся было догонять ее, потом вернулся, быстро собрал инструмент и вскочил в кабину. Рывками, то взад, то вперед, стал раскачивать машину. Догнать ее — больше я ни о чем не думал. Мотор ревел, машину трясло и водило по сторонам, но вперед я не продвинулся ни на шаг. А она уходила все дальше и дальше. Я закричал, сам не зная кому, под буксующие колеса:
— Отпусти! Отпусти, говорю. Слышишь?
Изо всех сил выжал акселератор, машина поползла поползла со стоном и просто чудом каким то вырвалась из трясины. Как я обрадовался! Припустил по дороге, стер платком грязь с лица, пригладил волосы. Поравнявшись с девушкой, затормозил, и черт знает, откуда это у меня взялось, с этаким шиком, почти лежа на сиденье, распахнул дверцу:
— Прошу! — и руку вытянул, приглашая в кабину.
Девушка, не останавливаясь, идет себе дальше. Вот те на! От лихости моей и следа не осталось. Я снова догнал ее, на этот раз извинился, попросил:
— Ну, не сердитесь! Я ведь так просто… Садитесь!
Но девушка ничего не ответила.
Тогда я обогнал ее, поставил машину поперек дороги. Выскочил из кабины, забежал с правой стороны, отворил дверцу и стоял так, не убирая руку. Она подошла, опасливо глядя на меня: вот, мол, привязался. Я ничего не говорил, ждал. То ли она
